Прекрасные мечты - Страница 41

— Сэр Барклей — нет! — перебила его Паула. — Об этом не может быть и речи. В этом вопросе разум действительно подводит Сигну, я уверена. Вы просто не знаете Ивора, вы не представляете, как нелепо все это выглядит. Это просто абсурд!

Сэр Барклей поклонился. Он восхищался этой девушкой, но в то же время и боялся за нее. «Ивор Челлисон» не только не понравился ему внешне, его насторожил блеск в глазах этого человека. Эти глаза таили в себе коварство, которое доктору уже приходилось встречать в глазах душевнобольных и известных преступников-безумцев, чьи случаи он исследовал в прошлом.

— Что ж, в любом случае сейчас мы вряд ли можем предпринять что-то еще, — заметила Паула. — Если Сигна решила написать в Сингапур, нам остается только ждать ответа.

— Если вы хотите узнать мнение другого специалиста… — учтиво начал сэр Барклей.

— О нет, пожалуйста, не думайте, что я сомневаюсь в вас. Ваш гений признает вся Европа, — ответила Паула с улыбкой. — Если вы говорите, что моя сестра в своем уме, — значит, так оно и есть. Я могу лишь предположить, что мой Ивор так похож на этого Гардинера, что она совершила досадную ошибку.

Сэр Барклей кивнул. Потом он вновь посмотрел на очаровательное личико танцовщицы и тихонько вздохнул. Хотел бы он быть сейчас на десять лет моложе.

— Мисс Владамир, — поддавшись порыву, произнес он. — Как я говорил вам раньше, я всегда был большим поклонником вашего таланта. Теперь, познакомившись с вами, я восхищен еще больше. Если вам когда-нибудь понадобятся мои услуги, могу я надеяться, что вы станете считать меня вашим другом — другом вашей сестры?

Паула протянула ему руку. Эти слова говорил великий врач, и ни одна женщина не смогла бы сейчас отказать ему.

— Это очень мило и великодушно с вашей стороны, — сказала она. — Я не забуду ваши слова.

Сэр Барклей Додсон вернулся в Лондон в свой большой пустой дом на Кавендиш-сквер совсем другим человеком. Теперь его занимала не только работа. Он постоянно мысленно возвращался к кареглазой красивой женщине, которая была такой же знаменитой балериной, как он — знаменитым врачом.

Тем вечером он обратился в престижное детективное агентство с делом об «Иворе Челлисоне».

После того как сэр Барклей покинул Бэзинстоук, Сигна пошла в больницу посидеть с Блэйком, а Ивор и Паула отправились покататься на машине.

— Я рад, что этот тип, Барклей Додсон, уехал, — сказал Ивор без своего обычного веселья. — Он мне не понравился.

— О, Ивор, но почему? Мне и Сигне он показался очаровательным человеком! — удивилась Паула.

— Он был с тобой слишком фамильярен.

Паула покраснела. Она еще никогда не видела такой неприкрытой ревности на лице мужчины. На нее смотрела уродливая, искаженная маска.

— Ивор… любимый, что за глупости ты говоришь?

— И врач из него никудышный, — продолжал Ивор. — Да любому ясно, что твоя сестра не в своем уме. Стоило платить ему пятьдесят фунтов, чтобы он приехал и объявил, что она здорова!

Паула сидела молча. Ивор ведет себя глупо и мелочно, думала она. Несмотря на всю любовь и привязанность к этому человеку, она почувствовала легкое разочарование. Она не могла притворяться, что сейчас ей нравится его тон и манера разговаривать.

— Ивор, — сказала она, — сэр Барклей — один из самых знаменитых врачей в Европе. Нельзя назвать его «никудышным врачом». Мы оба знаем, что бедная Сигна ошибается, но, как предполагает доктор, это может быть случай ошибочного опознания из-за того, что ты и этот Гардинер очень похожи.

Но у Ивора сейчас был один из приступов мрачного настроения, и в такие минуты он не мог сдерживать своих бесов. Он мрачно посмотрел на Паулу и отрезал:

— Чушь!

Ее сердце вновь болезненно сжалось.

— Дорогой, — сказала она, — не раздражайся из-за ерунды. В любом случае мы скоро узнаем, права ли Сигна насчет своего брака. Она написала в Сингапур и попросила прислать ей копию свидетельства.

Ивор изменился в лице. От ярости его сердце готово было выскочить из груди. Он коротко рассмеялся:

— Что ж, это ведь все равно не докажет, что я ее муж, не так ли?

— Конечно, нет! — ответила Паула, в изумлении глядя на него.

— На мой взгляд, твоя сестрица — типичный случай сумасшествия, — продолжил Ивор. Он уже не мог остановиться в своей ярости. — Каждое ее слово только подтверждает это. Твой чудесный Барклей Додсон — шарлатан, а ты имела глупость ему поверить.

Паула побледнела. Ни один мужчина никогда не осмеливался говорить с ней подобным тоном. Неужели это ее очаровательный, беззаботный Ивор? Она в полном молчании смотрела на него. Говорить подобные вещи… назвать сэра Барклея шарлатаном… назвать ее глупой!

Пауле вдруг показалось, что она заледенела.

— Пожалуйста, отвези меня обратно, — попросила она.

Он остановил машину. Приступ ярости и безумия прошел. Он моментально понял, что чуть не выдал себя. Он потерял голову, боясь, что его разоблачат, и вот теперь он обидел единственную в мире женщину, которую действительно любил и хотел. Он бросился в другую крайность. Они как раз доехали до тихой улочки на окраине Бэзинстоука. Он обнял ее и, дрожа, уткнулся лицом в ее плечо.

— Паула… ангел мой, любимая моя, я не хотел так говорить с тобой. Прости меня! Я чертовски волнуюсь за тебя, за твою бедную сестру. Паула, не смотри на меня так холодно — это меня убивает!

Несколько секунд она сидела молча, не отвечая. Она была расстроена и глубоко потрясена его поведением. Но постепенно его страстные мольбы о прощении сломили ее сопротивление. Она очень любила его. Возможно, ей просто показалось, подумала она, и потом, у него было право говорить и поступать так, как он хочет.